— Ильмира, Рамазановна, вы сами боитесь рака?
— Да. Это нормально, срабатывает инстинкт самосохранения.
— Все люди боятся?
- Да, в той или иной степени – все люди. Но есть люди с нормальным страхом, а есть с патологическим. Когда мы боимся просто заболеть чем-либо – это называется нозофобия, когда конкретно раком – канцерофобия. Рак действительно входит в десятку смертельных заболеваний по всему миру и в Казахстане. Хотя на первом месте по смертности в нашей стране стоят кардиологические заболевания. Однако никто не впадает в жуткий страх, если ему скажут: «У вас проблемы с клапанами, желудочками, стенокардия». А вот диагноз «онкология» или его угроза достаточно психотравмирующие. Человек сразу представляет страдания, тяжелое длительное лечение, возможный летальный исход.
Фото:elements.envato.com
— Люди, которые патологически боятся рака, пристально следят за своим здоровьем?
— Не все. Есть две категории людей. Первая – максимально откладывают визит к врачу, даже, если есть тревожащая симптоматика. Вторая – проходят бесконечные обследования, эти пациенты постоянно ищут рак у себя. Симптомы ипохондрического расстройства проявляются постоянной озабоченностью состоянием собственного здоровья, упорными подозрениями в наличии тяжелого, неизлечимого или смертельно опасного заболевания
Недавно у меня был пациент, который «ищет» рак 6 лет: он потратил много денег на диагностику, визиты к врачам и народным целителям… У мужчины есть жена, двое детей и было похоже, что к ним он совсем не проявляет никакого интереса. Когда я спросила у него: «А когда вы с детьми в последний раз в парк или кино ходили?», он ужаснулся. Он фактически перестал жить, радоваться и посвятил свою жизнь тому, чтобы найти рак.
При этом, мужчина очень подкован в терминологии, хотя он не врач, а IT-шник. Когда у него заболела голова, говорит: «Кажется, у меня медулобластома». Я говорю: «А может астроцитома?» Он качает головой и перечисляет все симптомы вплоть до шатающейся походки. Это яркий пример очень тревожного пациента, у которого синдром отсроченной жизни. Я провела с ним консультацию, рекомендовала параллельно обратиться к психиатру для снятия тревожности медикаментозно.
— Где проходит граница между нормальным и патологическим страхом?
- Если взять шкалу страха, то нормально бояться на двоечку-троечку. Ненормально – на 8-10. Полное бесстрашие – тоже патология. Чувство страха защищает нас от смерти. Было бы странно, если бы мы не боялись и, например, переходили дорогу на красный свет или шли в горы ночью. Если человек не чувствует страха, то возможно речь идет об алекситимии, неумении распознавать и понимать свои чувства, затруднения в передаче, словесном описании своего состояния..
Фото:elements.envato.com
— Почему некоторые больше других боятся заболеть?
— У разных людей могут быть разные причины.
Бывает, что в семье кто-то из близких или друг болел раком. Есть такой метод – «психологическая автобиография», когда надо описать свою жизнь в 7-8 событиях и своих переживаниях о них: пошел в школу – радость, переехал в другое место – стресс… Один мужчина написал: в 5 лет от рака умерла бабушка, в 6 – дедушка, потом – брат друг и даже соседка по лестничной площадке. И говорит: «Я думаю, что я буду следующий». В этом случае за канцерофобией стоял страх смерти, сильная фиксация на нем. В его основе могут лежать давние психологические травмы, детские страхи, которые человек давно перерос, но не может осознать и переработать из-за когда-то произошедшего вытеснения в бессознательное.
Одна пожилая женщина боялась рака, и что, в случае смерти, ее внучка останется одна. А внучке 28 лет, к слову. Я дала ей творческое задание прочитать «Маленького принца» и посчитать сколько раз там встречается слово «приручить». Она читает, пишет в вотсап: «8 раз». Говорю, что нет. 16 раз. Нет. Если честно, то я сама понятия не имела, сколько раз там встречается это слово. Мне было важно, чтобы человек сам пришел к определенным выводам. Потом она звонит мне по телефону и говорит: «Я поняла вас, вы хотите сказать, что я приручила свою внучку».
— А СМИ могут влиять на наш страх перед раком?
— Да, и СМИ, и соцсети порой провоцируют страх. Сейчас все соцсети загружены объявлениями: «Помогите детям на лечение». Мы могли пролистнуть, а информация все равно остается с нами. Мы говорим: «Не дай бог». Или же делаем денежный перевод, как бы откупаясь: «Я пожертвую, и меня беда обойдет стороной». Фактически это стадия торгов с судьбой: буду вести себя хорошо, молиться, и плохое обойдет меня стороной.
Я, в том числе, работаю в благотворительном фонде «Амила», который помогает пациентам с онкологическими заболеваниями (фонд не занимается сбором средств на лечение.). У нас есть благотворители, которые хотят перевести деньги и просят не говорить, на какие именно цели мы их пустили, а также не упоминать их имена. В таких случаях мы даем прямые контакты пациентов или их представителей, чтобы благотворитель мог сделать перевод самостоятельно.
Что говорить: и у врачей бывает канцерофобия, даже у онкологов. Те же самые мысли: «Если я помогаю людям, меня обойдет стороной». К сожалению, не всегда.
Андрей Павленко
— Вспоминается история российского онколога Андрея Павленко, который умер от рака желудка. Пациентов именно с этим диагнозом он и оперировал.
— Да. Павленко понимал и говорил, что у него осталось мало времени, он торопился от своего имени – не как врача, а как пациента рассказать – о борьбе с болезнью. Это очень благородный поступок. Он показал, как выглядит рак глазами пациента, как сильно меняется эмоциональный фон человека, описал все стадии – шок, отрицание, торг… Мы все надеялись на благополучный исход. Увы…
— Можно ли сказать, что в Казахстане особенно негативное отношение к раку?
— Действительно, заграницей к больным раком иначе относятся – более дружелюбно
По-казахски рак – «жаман ауры» (плохая болезнь). Это название не дает даже шанса на хороший исход. В Казахстане вокруг этого заболевания ореол смерти, брезгливость, вера, что им можно заразиться при прикосновении. Людей можно понять. Это человеческая слабость – нежелание сталкиваться с болью, оберегание себя от плохого.
Многие онкопациенты удивляются, говорят: «К нам перестали ходить гости. Почему? Мы же не прокаженные». Многие рисуют себе картину, что онкопациент – обязательно лежачий, обязательно без волос. Не всегда, часто человек выглядит вполне обычно. Мне одна алматинка с онкодиагнозом рассказывала, что она всю жизнь жила на Утепова – напротив городского онкодиспансера: ненавидела его, обходила стороной, не думала, что через 20 лет попадет туда сама. Когда она заболела, то увидела на лицах других людей то самое выражение кричащей жалости, которое когда-то было у нее самой.
— Многие верят, что рак дается в наказание за что-то…
— Я против псевдоэзотерической литературы, которая говорит: «Если вы тревожный человек, если у вас есть привычка страдать, если вы обидчивый – у вас будет онкология».
Рак – мультифакторное заболевание. Это и генетика, и образ жизни, и среда, хроническая заболевания. Определенную роль играет наследственная предрасположенность. Сегодня известно, что возбудитель туберкулеза — палочка Коха, а cancer-клетки, ответственной за появление рака, науке неизвестно.
— Что вы рекомендуете, если тревога все же есть?
- Жить здесь и сейчас. В прошлое вернуться и поменять его мы не можем. Будущее неизвестно. Поэтому остается здесь и сейчас, жить сегодняшним днем. Например, человек сдал онкомаркеры, результаты будут через 10 дней. И он замирает: фактически не дышит. Вы можете как-то экстрасенсорно повлиять на то, что там будут? Нет! А если впасть в тревогу и страх, то возникнет стресс, нервное истощение, это может спровоцировать другое хроническое заболевание. А появление новых соматических симптомов еще больше «подстегивает» канцерофобию.
Фото:elements.envato.com
— А как научиться жить здесь и сейчас?
— Делать то, что всегда хотели, мечтали, но все было не время и не место. Позитивное мышление помогает беречь силы! И этому можно научиться. Если ставить посильные для цели на будущее. Если осуществлять те желания, которые давно хотели претворить в жизнь, но на них не хватало времени: книги, фильмы, рукоделие, творчество. Реализованные цели помогут вам вернуться к активной и полноценной жизни.
Например, женщина на консультации говорит мне: «Некогда было ходить по театрам, все время хотела». Я открываю сайт с билетами, мы вместе выбираем спектакль. Я ей в коучинговом формате даю задание: присылайте фотоотчет из театра. Или человек хотел ходить в горы, но было не с кем. Рассказываю, что можно подняться на Шымбулак одной, сесть в кафе, смотреть на горы и дышать воздухом.
Бывает, что некоторым очень хочется плакать и грустить. Я разрешаю им это делать: 2 раза в день по будильнику, утром с 8:00 до 08:15 и вечером с 22:00 до 22:15. Первые 3 дня рыдают, а на 4-й пишут: «А можно время сократить? Мы уже не знаем, про что плакать». Нет-нет, продолжайте. Я всегда говорю: «Неважно, сколько дней в жизни, важно, сколько жизни в этих днях». Даже если у человека – рак, то это не приговор. У одной пациентки с онкологией умерла соседка от коронавируса. Она рассказывает: «Соседка меня поддерживала, успокаивала, говорила, что организует мои похороны. И умерла вперед меня. Мы настолько боялись рака, что забыли про ковид». Действительно, на свете есть и другие болезни, более скоропостижные.
Иногда канцерофобия может отделить нас от привычного круга людей, забот, интересов. И тем самым сделать нас одинокими. Жизнь представляется поделенной на время «до» и «после». Но часто такими одинокими мы делаем себя сами. Нельзя позволять мыслям о болезни отнимать у себя личную жизнь, интересы и мгновения радости. Вокруг много людей, которые хотят и могут быть с нами, помогать нам. Важно сохранять «ясную голову», не передоверяя свою судьбу смутным страхам. Если вы читаете эти строки – ваша жизнь продолжается. Живите «здесь и сейчас», находите прекрасное в настоящем моменте.
Записала Ольга Пастухова